События на Украине, с самого их начала, то есть с 2014 года, сопровождаются массовыми нарушениями международного гуманитарного права со стороны киевского режима. За весь этот период совершены и задокументированы тысячи преступлений, требующих привлечения лиц, их совершивших, к ответственности. Тема уголовной ответственности за преступления, совершенные в мирное время (до февраля 2022 года) и после начала СВО - за военные преступления и многочисленные нарушения гуманитарного международного права, - неоднократно поднималась руководством нашей страны, постоянно звучит в выступлениях экспертов и журналистов.
Привлечь к ответственности киевских преступников следует как на национальном, так и на международном уровне. Первое уже делается - российские суды на основе материалов следствия принимают решения и выносят приговоры военным преступникам в соответствии с действующим законодательством, и для этого есть весь арсенал необходимых юридических средств. Однако решения российских судов в отношении тех преступников, которые не находятся в руках нашего правосудия, их реальная ответственность сталкиваются с проблемой исполнения судебных решений - в настоящее время практически остановлено взаимодействие с международными полицейскими организациями, заморожено сотрудничество с западными правоохранительными органами и органами юстиции.
Другими каналами привлечения к уголовной ответственности представителей киевского режима являются национальные суды тех стран, где находятся преступники (многие из них, предвидя скорый конец киевского режима, бежали с Украины и осели на Западе, в тех странах, где последние десятилетия основным идеологическим постулатом является Rule of law - принцип "верховенства закона", т.е. теоретически судебные органы этих государств обязаны принимать к производству дела, связанные с наказанием военных преступников). Понятно, что о сотрудничестве с судами западных стран в деле привлечения к ответственности международных киевских преступников можно говорить в будущем времени, однако вести соответствующую работу необходимо уже сейчас.
Наконец, направлением привлечения к ответственности украинских военных преступников является работа в органах международного уголовного правосудия, с которыми продолжается взаимодействие, несмотря на резкую деградацию формальных отношений с этими учреждениями на государственном уровне.
Не следует обманываться, реальность такова, что наши оппоненты из лагеря западных стран, да и представители Украины, активно обсуждают возможность привлечения российских политических и военных руководителей к уголовной ответственности в тех же самых судебных органах, с использованием тех же самых юридических средств, о которых говорим мы.
Вопросы ответственности поднимаются в ходе или по окончании любого военного конфликта, однако далеко не всегда государства, нарушающие нормы международного права, и конкретные лица, совершающие преступления, реально за это отвечают. Помимо того, что в целом понятие международного уголовного преступления недостаточно разработано, а действенного механизма привлечения к международной уголовной ответственности на настоящий момент не существует, решение задачи привлечения к ответственности за совершенные военные преступления осложняется зачастую политическими факторами. Эти факторы, возникающие в ходе переговоров и в обстановке необходимости достижения компромиссов, влияют на то, что оказывается проблематичным выстроить единую систему юридических критериев привлечения к ответственности за военные преступления, хотя такие попытки предпринимаются на протяжении многих лет.
Следует также подчеркнуть, что любые международно-правовые нормы, в отличие от норм внутреннего законодательства, являются продуктами соглашений, то есть добровольного согласия государств на то, что они будут этим нормам подчиняться. Понятно при этом, что по прошествии времени, в условиях смены лиц, отвечающих за принятие соответствующих государственных решений, отношение к обязанности исполнить условия международного соглашения может меняться. Для стабильности (хотя бы относительной) системы международных правил в сфере ответственности действуют механизмы признания (ратификации, узаконения таких соглашений).
Однако даже узаконенные обязательства можно по-разному толковать. Интерпретация правовых норм - отдельная проблема, включающая в себя широкий спектр вопросов, от лингвистических и семантических до узкоэкспертных.
Организациями, которым принадлежит право и приоритет в толковании юридических норм, являются суды, как национальные, так и международные. Именно судебные органы толкуют содержание норм международных документов (так называемое материальное право) и правила привлечения к ответственности за совершенные военные преступления, включая соответствующие судебные процедуры (так называемое процессуальное право).
Органы международного уголовного правосудия начали возникать в Европе, по некоторым свидетельствам, еще в XIII веке. Постоянную почву для возникновения таких органов создают вооруженные конфликты и войны, которые практически не прекращаются, вспыхивая в разных регионах, унося миллионы жизней и разрушая мирную жизнь десятков миллионов.
Наиболее активно международные судебные органы создавались в прошлом, XX веке, отчасти потому, что этого требовали итоги разрушительных мировых войн (Нюрнбергский, Токийский трибуналы), отчасти по причине общего бурного развития международного права после Второй мировой войны, создания Организации Объединенных Наций, других международных организаций.
В ХХ веке два обстоятельства существенно повлияли на эволюцию международного правосудия. Первое - появление социалистического права и мощных носителей нового, иного по содержанию, правосознания. Все страны мировой социалистической системы стали членами ООН и включились в международную юридическую деятельность, оказывая на нее заметное влияние.
Второе - распад колониальной системы и появление большого числа новых государств, со своими правовыми традициями, взглядами и принципами. Эти страны, совокупность которых мы сегодня называем "Глобальным Югом и Востоком", став членами ООН и полноправными участниками международных юридических процессов, стали также активно влиять на формирование новых международно-правовых институтов (кстати, эти страны в основном являются участниками Международного уголовного суда). Главными тезисами международной повестки стали в указанное время "мирное сосуществование" и "широкое международное сотрудничество".
События конца ХХ века, распад СССР и мировой социалистической системы, стремительный, во многом искусственный процесс глобализации и попытки навязать однополярную модель мироустройства привели к отказу от этих базовых принципов. Начался процесс деградации международного права, отказ от многих его основополагающих принципов и сложившихся в годы холодной войны относительно эффективных практик и механизмов.
Данный процесс прямо затронул и систему международных судов. Эти суды, созданные за 50 лет после Второй мировой войны - Международный суд ООН, Суд ЕС, Европейский суд по правам человека, Международный уголовный суд, - стали стремительно политизироваться и превращаться, в разной степени, разумеется, в политическое оружие тех сил, которые в них доминировали.
Это непосредственно коснулось и той части профессиональной деятельности судов, для которой они, собственно, создавались - интерпретации, толкования норм международных документов и принятия на этой основе соответствующих судебных решений.
Толкование в отсутствие императивных (обязательных) правил является во многом продуктом индивидуальных решений судей, зависящих от их мировоззрения, образования, опыта, ценностных стандартов. В других случаях толкование - продукт коллективный, необязательно стопроцентно единодушный, во всех судах существует практика особого мнения. Между тем понятно, что, следуя принципу европейской контрреформации cuius regio, eius religio - "чья власть, того и вера", - международные суды, особенно судебные органы Европейского союза, руководствуются в своей деятельности принципами и приоритетами, принятыми в тех странах, которые представляют судьи этих судов.
В целом, с учетом недавних и еще длящихся военных конфликтов и принимая во внимание начавшийся процесс переустройства миропорядка и все более очевидное глобальное противостояние, приобретающее в отдельных областях характер более ожесточенный, чем во времена холодной войны, следует ожидать дальнейшее обострение борьбы на юридическом фронте. Собственно, борьба эта, известная под термином lawfare ("юридическая война"), развернулась уже около десяти лет назад, но с началом СВО и обострением противостояния с Западом она приобретает все более ожесточенный характер.
В этой связи, принимая во внимание обширность данной темы и все возрастающий поток жалоб, касающихся военных преступлений киевского режима, важно остановиться на отдельных вопросах, вызывающих в различных органах международного правосудия (прежде всего ЕСПЧ, МУС) либо добросовестные затруднения, либо необоснованное нежелание рассматривать заявления пострадавших от преступных действий украинских военных жителей Донбасса и Новороссии, России и самой Украины.
Наиболее острым и вызывающим затруднения при подаче заявлений в международные суды является вопрос т.н. юрисдикции (подсудности дела данному суду). Отметим, что эта проблема зачастую стоит перед Международным судом ООН, рассматривающим межгосударственные споры. Существует много теорий международной юрисдикции, которые применяются национальными судами и международными судебными органами.
По действию в пространстве различают территориальную и экстерриториальную юрисдикции. Для уголовного закона характерно применение именно территориальной юрисдикции: в соответствии с принципом территориальности лицо, совершившее преступление на территории конкретного государства, подлежит уголовной ответственности по уголовному закону этого государства. Поскольку следование этому принципу может порождать коллизию юрисдикций различных государств, на международном уровне наряду с территориальным существуют и экстерриториальные принципы юрисдикций. Одним из видов экстерриториальной юрисдикции является принцип универсальной юрисдикции (т.н. универсальная юрисдикция). Принцип универсальности, основанный на защите общих ценностей, предусматривает возможность распространения уголовной юрисдикции государства на деяния, признанные преступными по международному праву, независимо от гражданства совершивших их лиц и места совершения преступления. Обычно этот принцип применяется в случаях совершения серьезных преступлений и неспособности или нежелания государства прибегнуть к судебному преследованию.
Лица, которые совершают варварские военные преступления, должны считаться hostes humani generis - врагами всего человечества, а государства могут и должны действовать против лиц, которые в противном случае могут не быть привлечены к ответственности кем бы то ни было.
Отметим, что именно принцип универсальной юрисдикции применялся в ходе процессов над гитлеровскими и японскими преступниками (Нюрнбергский, Токийский и другие).
В 1961 г. Израиль опирался на принцип универсальной юрисдикции в деле Адольфа Эйхмана (который был старшим должностным лицом нацистской Германии, отвечавшим за организацию арестов, депортации, интернирования и истребления евреев во время Второй мировой войны), верховный суд Израиля постановил, что привлечение виновных лиц за военные преступления, преступления против человечности и геноцид носит универсальный характер. А государство, осуществляющее универсальную юрисдикцию, выступает в качестве "агента мирового сообщества" и действует с целью поддержания мира и всеобщей безопасности.
Современная доктрина международного права, отраженная в Принстонских принципах универсальной юрисдикции (2001) и Резолюции по принципу универсальности Института международного права (2005), признает, что универсальная юрисдикция базируется исключительно на характере совершенного преступления, безотносительно существования какой-либо связи с государством, устанавливающим данную юрисдикцию, и применяется к "серьезным международным преступлениям", к которым относятся: пиратство, работорговля, военные преступления, преступления против мира, преступления против человечности, геноцид, пытки.
Считаем, что именно такой подход, основанный на применении универсальной юрисдикции, следует применять российским судам по делам, связанным с преступлениями киевского режима в Донбассе, в Новороссии, в Российской Федерации и на Украине в период с 2014 года по настоящее время. Есть все основания, включая многочисленные документальные подтверждения, свидетельские показания и иные доказательства, позволяющие руководствоваться этим принципом также и органам международного правосудия при рассмотрении соответствующих заявлений и жалоб.
Считаем также, что жертвы, пострадавшие от военных преступлений украинских военнослужащих, могут обращаться и в национальные суды иностранных государств, где применяется принцип универсальной юрисдикции.
Предстоит большая работа в международных судах, где уголовная универсальная юрисдикция позволит наказать тех, кто совершил военные преступления против наших граждан, а гражданская универсальная юрисдикция станет тем инструментом, с помощью которого можно будет возместить материальный ущерб, нанесенный преступными действиями украинских военных.
Такая комплексная защита интересов лиц, пострадавших от преступных действий киевского режима, может оказаться весьма эффективной уже в самое ближайшее время, когда завершатся военные действия и на повестку встанет вопрос привлечения к ответственности военных преступников.
История
Когда использовался принцип универсальной юрисдикции
Судебная практика различных стран свидетельствует об использовании принципа универсальной юрисдикции в отношении военных преступлений:
- датский суд приговорил Р. Сарича в 1994 г. к восьми годам заключения за серьезные нарушения ст. 129 и 130 Третьей Женевской конвенции, ст. 146 и 147 Четвертой Женевской конвенции в совокупности со ст. 8 (5) Уголовного кодекса Дании - за убийства и пытки пленных в боснийском лагере;
- верховный суд Нидерландов осудил боснийского серба Д. Кнешевича в 1997 г. за военные преступления, совершенные в отношении мусульман в Боснии и Герцеговине;
- в 1997 г. военный трибунал г. Лозанны приговорил к пожизненному заключению гражданина Руанды Ф. Ньонтезе, который был признан виновным в военных преступлениях, совершенных в Руанде в 1994 г. Впоследствии этот приговор был подтвержден Кассационным военным трибуналом Швейцарии;
- в 2005 г. суд в Великобритании приговорил афганского полевого командира Фарьяди Зардада к 20 годам тюремного заключения за применение пыток и захват заложников в отношении афганцев в Афганистане в середине 1990-х годов.
Данные об авторах
Клишин Алексей Александрович, доктор юридических наук, заведующий кафедрой адвокатуры МГИМО (У) МИД России, заслуженный юрист Российской Федерации, член президиума Ассоциации юристов России.
Клишина Анна Алексеевна, кандидат юридических наук, адвокат Межтерриториальной коллегии адвокатов "Клишин и Партнеры г. Москва".
0
48.00
